Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго   ::   Моруа Андрэ

А другое, в конце первой "Буколики", сохраняет изящество оригинала:

Течет над кровлями дымок и рвется на простор,

И тени, становясь длинней, нисходят с этих гор.

Вергилий отвечал двум потребностям этого ребенка - тяготению к таинственности и к ясному, четкому, отточенному слогу. Прочтя поэму в пятьсот строк о всемирном потопе, Бискара нашел, что в ней тридцать две строки хороших, пятнадцать - очень хороших, пять строк - посредственных. Сам Виктор был более требователен и каждый год сжигал тетрадь со своими Поэтическими опытами - убогие тетрадки, сшитые им собственноручно с помощью бечевочки, завязанной узелком; ведь он получал только два су в день на свои расходы и тратиться на покупки надо было с осторожностью. Стихи своих детских лет он начал сохранять только с одиннадцатой тетради. Скромный и усердный труженик, он сам смиренно добивался критических замечаний. Горделивый Эжен, наоборот, любил похвастаться своим дарованием. Оба воздавали честь в своих стихах любимой матери, которая не имела разрешения брать сыновей к себе и сама навещала их в пансионе. Во всех своих трудах и успехах "сыновья думали только о том, какое удовольствие они доставят маме". В четырнадцать лет Виктор посвятил ей трагедию в стихах - "Иртамена":

Мама, видишь стихи неумелые эти?

Ты сурово на них не смотри.

Я твой сын, а они - мои робкие дети,

Ты улыбкою их одари!

Эти строки не розы Расина,

Что бессмертную славу ему принесли;

Как цветы полевые, невинно,

Эти строки для мамы моей расцвели.