Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго   ::   Моруа Андрэ

В этот самый час под темными сводами монастыря кармелиток в Тюле племянница генерала Гюго, инокиня Мария, окруженная другими монахинями, преклонив колена, молилась о вечном упокоении души усопшего.

Торжественное похоронное шествие проводило Виктора Гюго с площади Звезды до Пантеона. За гробом шло два миллиона человек. На улицах, по которым катился этот поток людей, с обеих сторон к столбам фонарей были прикреплены щиты и на каждом написано заглавие какого-нибудь его произведения: "Отверженные", "Осенние листья", "Созерцания", "Девяносто третий год". В фонарях, горевших среди бела дня и окутанных крепом, трепетали бледные огни. Впервые в истории человечества нация воздавала поэту почести, какие до тех пор оказывались лишь государям и военачальникам. Казалось, Франция хотела в этот день траура и славы повторить Виктору Гюго те слова, которые он пятьдесят лет тому назад обратил к тени Наполеона:

О, справим по тебе мы неплохую тризну!

А если предстоит сражаться за отчизну,

У гроба твоего пройдем мы чередой!

Европой, Индией, Египтом обладая,

Мы повелим - пускай поэзия младая

Споет о вольности младой!

[Виктор Гюго, "К Колонне" ("Песни сумерек")]

Этот апофеоз напоминал "пышные погребальные церемонии Востока". Но вот разошлись толпы народа, удалились министры.