Они   ::   Слаповский Алексей

— Пойми, дурак, лучше отдать! Отдашь сумку, поплачешь: кушать хотел, мужик рад будет до смерти, а мы тебя отпустим!

— Не брал я...

— Все равно ведь найдем — и колония тогда. Особо строгого режима. Там извращенцев полно. Пидор — знаешь, что такое? Тебе сколько? Двенадцать? Ну, должен знать. Разорвут попку твою на английский флаг. Английский флаг знаешь? Футбол смотрел? На клинышки порвут, понял?

— Не брал я...

— А не найдем — хуже будет. Все имущество твоих родителей опишем и конфискуем. Порядок такой. И тебя все равно в колонию.

— За что?

— А незаконно побираешься тут, вот за что. Полно свидетелей. Родителей лишим родительских прав, а тебя в колонию. Понял?

С одной стороны, Килил подозревал, что менты врут. С другой, знал, что взрослые, если захотят, могут все. Но отдавать сумку не хотел. Там — дом. Если, конечно, очень прижмут, тогда, может быть. А пока — не отдавать.

— Не брал я, — повторил он в очередной раз.

— Как сейчас дам! — поднял руку Ломяго. (У него это — сквозь зубы — прозвучало: «Кэк ща дэм!»)

Килил дернулся, резко повернул к нему лицо и быстро проговорил:

— Бл.., только попробуй!

— Ого! — удивился Чугреев. — Парнишка-то в законе! Не любишь, когда по морде?

Килил не ответил и хмуро отвернулся. Если что, он орать начнет на всю улицу. Будет кусаться и царапаться. Пусть примут за психа. Принимали уже. И боялись. И это хорошо.