Операция С Новым годом   ::   Герман Юрий

Латышу было под сорок, его звали товарищ Вицбул, а эстонцев звали: одного — Виллем, адругого — Иоханн. Все трое были тощие и измученные боями. Локотков сразу отвел своих гостей в госпиталь, где молчаливый Знаменский должен был в самый кратчайший срок «довести ребят до кондиции», то есть нагнать им жиру и представительности, чтобы «не гремели костями».

— Салом их кормить? — спросил Павел Петрович.

— А хоть бы и салом.

— Фрукты свежие давать?

— И фрукты можно! Не жалей друзьям-товарищам, доктор, ничего!

— А чашка крепкого бульона не подкрепила бы их силы? — книжным голосом осведомился Знаменский. — Так вы имейте в виду, Иван Егорович, я, кроме как мороженой картошкой и немецкими сардинами, ничем не располагаю.

— К утру все будет, — пообещал Локотков, — а пока не жалей, доктор, сардин. И чего еще в загашнике запрятано, не жалей. Подможем!

Он иногда любил так выражаться, Локотков, будто он закоснелый доставала. И за ночь чекисты действительно спроворили поросенка. Будущие «гестаповцы» лежали в своей тихой и тайной палате и ели, словно работали, и спали-отсыпались, наверное, за всю войну так, будто трудились. Раз в сутки Локотков делал им инспекторский смотр и выговаривал вежливо:

— Слабо жиреете, господа гестаповцы. Щеки нужны, розовость, сытость во взгляде. Может, еще сардин желаете?

«Гестаповцы» желали всего и от обжорства нещадно маялись непривычными к богатой и жирной пище животами.

— Не мешайтесь вы в мою науку, — попросил как-то доктор Павел Петрович Локоткова.