JК
Орудия в чехлах :: Чукреев Ванцетти Иванович
Страница: 33 из 51А я из-за этихдурацких шуточек опоздал. Но Ванька… Он выглянул из-за кустика. Он иногда совсем как парнишка, а уж скоро двадцать пять стукнет. Он выглянул, взглянул на неё и даже крякнул: ого! И больше ни слова… А потом… Ему не хотелось расставаться так скоро. Нет, не хотелось. Это теперь я чувствую ясно. Он держал мою руку, он, как девичью, держал мою руку. И голос его стал сразу другим. Хоть он и говорил по-прежнему грубо… Где он теперь?»
— Сегодня все какие-то непроспавшиеся, — сказал командир орудия старшина первой статьи Быков.
Он стоял, положив руку на рычаг замка.
— Кто-нибудь пошутил бы, что ли!
Но голос его, звучавший в этой тишине неестественно, не был подхвачен и умолк.
В это время на мостике сигнальщик, наблюдавший за морем, прокричал:
— Курсовой тридцать три! Предмет!
Это не был предмет. На пологих широких волнах мёртвой зыби покачивалось вспомогательное судно «Ратник». И, может быть, это покачивание совсем не было бы заметно, если бы вода проходила вдоль борта, ласковая, похлопывая, поглаживая его деревянную обшивку. Но она плескалась в пробоине. В чёрной пробоине под полубаком. Серо-голубоватая, светлая, она, накатываясь на корабль, вливаясь в рваную его рану, становилась тёмной и угрожающе поблёскивала.
Расщеплённые концы брусьев обшивки торчали вокруг пробоины. Казалось, что кто-то запертый в носовом отсеке вдруг захотел вырваться на свободу и, разъярённый, выломав плечом борт, вывалился наружу.
— Сегодня все какие-то непроспавшиеся, — сказал командир орудия старшина первой статьи Быков.
Он стоял, положив руку на рычаг замка.
— Кто-нибудь пошутил бы, что ли!
Но голос его, звучавший в этой тишине неестественно, не был подхвачен и умолк.
В это время на мостике сигнальщик, наблюдавший за морем, прокричал:
— Курсовой тридцать три! Предмет!
Это не был предмет. На пологих широких волнах мёртвой зыби покачивалось вспомогательное судно «Ратник». И, может быть, это покачивание совсем не было бы заметно, если бы вода проходила вдоль борта, ласковая, похлопывая, поглаживая его деревянную обшивку. Но она плескалась в пробоине. В чёрной пробоине под полубаком. Серо-голубоватая, светлая, она, накатываясь на корабль, вливаясь в рваную его рану, становилась тёмной и угрожающе поблёскивала.
Расщеплённые концы брусьев обшивки торчали вокруг пробоины. Казалось, что кто-то запертый в носовом отсеке вдруг захотел вырваться на свободу и, разъярённый, выломав плечом борт, вывалился наружу.