Осада Азова   ::   Мирошниченко Григорий Ильич

– Тут трудно солгать, – медленно и осторожно сказал Серапион, долго и внимательно разглядывая грамоту… – А еще труднее, братцы казаки и атаманы, правду сказать. Ежели она подделана каким человеком, то больно тонко, с умом сделана и с умыслом превеликим. А ежели она, грамота сия, – тараща глаза в грамоту, юлил поп, – то… А ежели она… Ей-богу, чисто смастерена. Мне такой и в два месяца не смастерить… Гм! А ежели она…

– За хвост тянет вола. Пьян старина! Ничего он в ней не смыслит!.. – крикнул казак Лебяжья Шея.

– Да он-то понимает… Он-то завсегда правду скажет, если не сбрешет…

Но Серапион продолжал, покачиваясь на ногах, читать и вглядываться в замысловатую вязь письма.

– А ежели она… Ежели она…

Тут кто-то крикнул:

– Ватажка казаков к пороховому погребу подбирается, а вин бреше, аж гай гуде! Не дать ватажке порох пограбить… Убийство будет…

Наум Васильев, Иван Каторжный и Алексей Старой кинулись к пороховым погребам, от которых доносились возбужденные голоса:

– Пойдем на Русь бояр побивати! Царя скидывати!

– Почто ж царя?

– А что ж! Атаманов царь награждает, а голытьбе дурь выбивает… Почто он Мишке такую щедрость оказывал?!

– А ежели она… грамота… подлинно царская… – твердил Серапион, – то она подлинно царская и, видно, писана на Дон для смуты… Нет, братцы казаки, атаманы, – безнадежно махнув рукой, заявил Серапион, – непостижимо сие уму моему грешному. И кривды не вижу, и правды не гляжу.