Страница:
68 из 486
– Так и в Москве еще не судили.
– Судили аль не судили, – сказал Порошин, – а тебе бы помолчать следовало: ноздря-то у тебя рваная?! На Москве покрепче судят! Ежели такое будем прощать да больно миловать, всю войсковую храбрость порастеряем. Тут надо быть покруче да покрепче. Который казак ничего не сворует, того и судить никто не будет. Доброму казаку страшиться законов нечего. Худому казаку – страшиться их надобно.
Есаул Зыбин сказал:
– То все ладно, братцы, а как нам быть в том, если казак убьет своего казака? Мало ли бывало у нас убийств всяких?
Заспорили. Долго спорили. Один говорил одно, другой – другое. Перебранились.
Гурьян подошел поближе к столу, посмотрел на исписанные чернилами бумаги и четвертушки пергамента и сказал:
– Зря-то вы долго спорили: убийство на Дону должно караться по самой высокой строгости. Допустить убийство – опозорить Дон, опозорить войско, опозорить великую славу нашего братства. Карать таких казаков следует немилосердно, и бог в таком справедливом деле будет помощником нашим судьям. Я стар, – продолжал Гурьян, – прозвище мне дано войском не за мою жестокость, а за мою прямую, верную службу. Вам ведомо: бывает у Гурьяна краюха хлеба – поделится. Бывает зипун лишний – отдаст. Коня добыл у татарина – Гурьян не пожалеет, отдаст коня бесконному. Добуду где деньгу службой праведной – в кармане не держу, поделю ее с тем, у которого нет…
Татаринов внимательно слушал Гурьяна.
|< Пред. 66 67 68 69 70 След. >|