JК
Осень в Жухарях :: Нилин Павел
Страница: 25 из 45- За тебя, Настя. За твои, что ли, успехи...
Нонну Павловну как обожгло этим взглядом. "Наверно, он все еще меня любит", - пронеслось в ее голове. И он показался ей красивее, чем утром. Чуть выдающиеся скулы, пожалуй, нисколько не портят его лица, они даже придают ему еще больше мужественности. Нонна Павловна вдруг вспомнила сильные руки, обнимавшие ее когда-то. Руки его, кажется, стали еще сильнее. Плечи какие! Он весь как литой. И седина, заискрившаяся в черных волосах, не старит, а как бы оттеняет силу и зрелость этого крупного мужчины. Ах, Филимон, Филимон...
Она, привстав, как все, чокнулась сначала с сестрой, со всеми гостями и уж после всех, опустив глаза, с Филимоном.
Гости зашумели после первой же стопки. Вскоре пошла вторая, третья.
Нонна Павловна охотно, не чинясь, пила, закусывала селедкой, ловко подхватывая на вилку промасленные кольца лука, с хрустом кушала свежепросоленные огурцы и с особым удовольствием - с детства любимое холодное вареное мясо с горчицей.
Она раскраснелась, глаза ее заблестели, все движения приобрели ту очаровательную свободу, с какой пляшут, рубят дрова и купаются в речке.
Изредка она поглядывала на Филимона, не прямо, а искоса, и ей казалось сейчас, что достаточно пошевелить бровью - и она немедленно уведет его хоть куда. Но она, понятно, этого не сделает. Что она, разве враг своей сестре? Конечно, этого она никогда не сделает. Однако все-таки ей приятно, самое сознание приятно, что она так всесильна.
Нонну Павловну как обожгло этим взглядом. "Наверно, он все еще меня любит", - пронеслось в ее голове. И он показался ей красивее, чем утром. Чуть выдающиеся скулы, пожалуй, нисколько не портят его лица, они даже придают ему еще больше мужественности. Нонна Павловна вдруг вспомнила сильные руки, обнимавшие ее когда-то. Руки его, кажется, стали еще сильнее. Плечи какие! Он весь как литой. И седина, заискрившаяся в черных волосах, не старит, а как бы оттеняет силу и зрелость этого крупного мужчины. Ах, Филимон, Филимон...
Она, привстав, как все, чокнулась сначала с сестрой, со всеми гостями и уж после всех, опустив глаза, с Филимоном.
Гости зашумели после первой же стопки. Вскоре пошла вторая, третья.
Нонна Павловна охотно, не чинясь, пила, закусывала селедкой, ловко подхватывая на вилку промасленные кольца лука, с хрустом кушала свежепросоленные огурцы и с особым удовольствием - с детства любимое холодное вареное мясо с горчицей.
Она раскраснелась, глаза ее заблестели, все движения приобрели ту очаровательную свободу, с какой пляшут, рубят дрова и купаются в речке.
Изредка она поглядывала на Филимона, не прямо, а искоса, и ей казалось сейчас, что достаточно пошевелить бровью - и она немедленно уведет его хоть куда. Но она, понятно, этого не сделает. Что она, разве враг своей сестре? Конечно, этого она никогда не сделает. Однако все-таки ей приятно, самое сознание приятно, что она так всесильна.