Осенний человек   ::   Гуцко Денис Александрович

– Так мы сами дойдем, – подключилась вдруг Эля. – Они на какой сцене? На большой?

– Да.

– Делов-то, – Эля быстро входила в роль. – По коридору мимо столовки и налево, так?

– Так, так. Вы бывали? Не попадались мне что-то. Идите, идите, конечно. Только через низ не пройдете, заперто. Через верх идите. Ну да найдете, раз бывали.

И мы пошли.

– Я здесь все ходы-выходы знаю, – шепнула Эля, когда за нами хлопнула дверь. Голос ее зазвучал гулко. Стены вокруг нас стеснились. – Я ж на ее месте целый год просидела. Работала я здесь. Помню, режиссером тогда видный такой мужчина был, в возрасте…

Мы шли по тесному коридору. Прерывая рассказ о видном пожилом режиссере, дарившем ей цветы после премьер, Эля предупреждала: «Наклонись, труба. Влево теперь. Вправо». Шли мы неожиданно долго, поднимались по ступенькам, сворачивали, возвращались от запертых дверей.

– Темень какая, – жаловалась Эля. – Хоть бы одну лампочку вкрутили. Ничего не узнаю.

Скоро стало ясно, что мы заблудились.

– Может, вернуться, пусть она сама проводит? – виновато буркнула Эля.

Но тут послышались голоса, и мы пошли на них, держась каждый по отдельности за шероховатую крашеную стену. «Мама лучше меня знает о проблемах Марселя. Я как всегда ничего не знаю», – говорил мужской голос, уже совсем близко. Я уткнулся в складки ткани, пошел вдоль них. Трость стукнулась о металл, я шагнул в сторону и уперся в косо стоящий деревянный брус. За брусом оказалась пустота.