Ослиная скамья (Фельетоны, рассказы)   ::   Нушич Бранислав

Осталось лишь немного углей, и они вот-вот превратятся в пепел.

- Прочитать письмо, Миладин? А что же ты раньше не сказал, когда было светло?

- Знаешь, - начал он оправдываться, - я бы сказал тебе... но... унтер-офицер еще не спал.

- Письмо из дома?

- Да... из дома... из села. У меня в семье нет грамотных. Я тоже неграмотный... Конечно, из села.

- Наверное, писарь писал?

- Да... писарь... - и он опять склонился над унтер-офицером, чтобы проверить, спит ли тот. - А может быть, и не писарь. У сестры Ёлы есть такой Миленко, он умеет писать... Знаешь, - добавил он доверчиво, - письмо-то не из дома. Его писал этот самый Миленко.

- Давай прочту, пока угли совсем не погасли.

Посмотрев мне в глаза, он расстегнул мундир, засунул руку за пазуху, достал измаранное письмо и хотел было отдать его, но в это время зашевелился унтер-офицер (видно, шея затекла на манерке). Он что-то забормотал, и Миладин спрятал письмо. Когда унтер-офицер опять захрапел, Миладин протянул мне конверт. Я осторожно вскрыл его. Миладин в третий раз посмотрел на унтер-офицера, на Цакича, нагнулся даже над солдатом, который с головой укрылся одеялом, и тихо попросил меня:

- Ну, читай, пожалуйста!

От костра уже не осталось ничего, кроме последней головешки, все еще мерцающей среди мокрого, почерневшего пепла. Трубач взял ее в руки, поднес к самому письму и стал раздувать, чтобы хоть чуточку было видно. Я начал читать.