JК
Ослиная скамья (Фельетоны, рассказы) :: Нушич Бранислав
Страница: 365 из 386Слышно, как постукивают спицы в руках у Дуни, да как наши клячи грызут коновязь.
- Ну что же, поедем?
- Да.
Он пошел отвязать лошадей, а я остался расплатиться. Дуня подошла и только сейчас узнала во мне старого знакомого, с которым столько раз шутила. Улыбнулась такой улыбкой, от которой я всегда вспыхивал. На ее румяных щеках появились две милые ямочки.
Когда я отдавал ей деньги, она задержала мою руку, доверчиво посмотрела мне в глаза.
- Ты был там? - быстро спросила она.
- Где там?
- В бою.
- Да.
- Много погибло из пятнадцатого полка?
- Погибло?.. Погибло много.
Дуня выпустила мою руку, по лицу ее пробежало темное облачко, между бровями появилась тонкая морщинка. Она опустила глаза. От прерывистого дыхания кофточка на ее груди то натягивалась, то собиралась в складки. Потом Дуня ушла на свое место, взяла вязание и сделала вид, что углубилась в работу.
В это время в дверях показался мой приятель; он держал поводья наших кляч, и мне ничего не оставалось, как только пожелать Дуне спокойной ночи.
Выйдя на улицу, мы сели на своих ленивцев и вялой рысцой двинулись в путь.
Месяц куда-то пропал, небо было пустым, как лист чистой бумаги. Я дремал на своем скакуне, а приятель напевал что-то, но что именно, до сих пор не могу вспомнить.
ШИНЕЛЬ
Как раз над Моралией, на Плоче, нас застигли морозы, от которых мы страдали больше, чем от вражеских винтовок. Вот тогда-то я понял, почему у нас говорят, что иногда и душа может замерзнуть.
- Ну что же, поедем?
- Да.
Он пошел отвязать лошадей, а я остался расплатиться. Дуня подошла и только сейчас узнала во мне старого знакомого, с которым столько раз шутила. Улыбнулась такой улыбкой, от которой я всегда вспыхивал. На ее румяных щеках появились две милые ямочки.
Когда я отдавал ей деньги, она задержала мою руку, доверчиво посмотрела мне в глаза.
- Ты был там? - быстро спросила она.
- Где там?
- В бою.
- Да.
- Много погибло из пятнадцатого полка?
- Погибло?.. Погибло много.
Дуня выпустила мою руку, по лицу ее пробежало темное облачко, между бровями появилась тонкая морщинка. Она опустила глаза. От прерывистого дыхания кофточка на ее груди то натягивалась, то собиралась в складки. Потом Дуня ушла на свое место, взяла вязание и сделала вид, что углубилась в работу.
В это время в дверях показался мой приятель; он держал поводья наших кляч, и мне ничего не оставалось, как только пожелать Дуне спокойной ночи.
Выйдя на улицу, мы сели на своих ленивцев и вялой рысцой двинулись в путь.
Месяц куда-то пропал, небо было пустым, как лист чистой бумаги. Я дремал на своем скакуне, а приятель напевал что-то, но что именно, до сих пор не могу вспомнить.
ШИНЕЛЬ
Как раз над Моралией, на Плоче, нас застигли морозы, от которых мы страдали больше, чем от вражеских винтовок. Вот тогда-то я понял, почему у нас говорят, что иногда и душа может замерзнуть.