Особняк   ::   Фолкнер Уильям

– …который не явился на призывной пункт, и мы поехали за ним. От дома и тогда уже ничего не оставалось, одна видимость. Кусок крыши, обломки стены, их еще не успели разобрать на топливо. Правда, дорога была лучше.

– Да, – сказал Рэтлиф. – Люди по ней волокли бревна, от этого она и была ровнее, глаже.

– А теперь там, наверно, и стен не осталось.

– Там внизу подпол есть, – сказал Рэтлиф.

– Яма в земле? – сказал Стивенс. – Вроде звериной норы?

– Наверно, он устал, – сказал Рэтлиф. – А ведь ему не то шестьдесят три, не то шестьдесят четыре. Тридцать восемь лет он жил в напряжении, уж не говорю про эти последние – у нас сегодня что? четверг? – последние семь дней. А теперь напряжение пропало, ему нечем держаться. Вы только представьте себе, что ждали тридцать восемь лет, чтобы сделать то, что хочется, и наконец сделали. У вас тоже ничего не осталось бы. Так что ему теперь только и нужно лечь, полежать где-нибудь в темноте, в тишине, хоть недолго.

– Надо бы ему подумать об этом в прошлый четверг, – сказал Стивенс. – А теперь уже поздно.

– Так мы же затем сюда и приехали, верно? – сказал Рэтлиф.

– Ну, ладно, – сказал Стивенс. – Поезжайте. – Но Рэтлиф вместо этого совсем выключил мотор. Теперь они еще яснее ощутили, осознали перемену погоды, конец лета. Какие-то птицы еще остались, но вечерний воздух уже не звенел трескучей летней разноголосицей ночных насекомых.