Островитяне   ::   Лесков Николай Семенович

Проходишь, бывало, через магазин Ида Ивановна чаще всего, стоит с каким-нибудь покупателем и продает ему папиросную машинку или салатную ложку; поклонишься, проходя, как попало Иде, она кивнет головою, тоже чуть заметно, и по-прежнему ведет свое дело с покупателем. Придешь в залу - никого нет, но все смотрит так приветно: и фортепиано и закрытая чехлами мебель как будто говорят вам: "Здравствуйте-с! просим покорно садиться". Вы и садитесь. Так именно было со мною в третье посещение Норков. Я прошел мимо Иды Ивановны, стоявшей в магазине, и сел, не зная, что мне делать, но чувствуя, что мне совсем здесь хорошо и ловко.

Через две или три минуты Ида Ивановна сбыла, с рук покупателя и показалась в зале. Выйдя из магазина, она в обеих руках держала по ломтю спелой дыни, посыпанной сахаром.

- Нехорошая дыня, - сказала она, протягивая мне ломтик в своей тонкой белой руке, и в то же время сама начала другой.

- Нет, ничего, - отвечал я, отведав дыни.

- Водянистая; нынче лето такое гадкое, все фрукты какие-то водянистые.

- А что ваша сестра?

- Маня? Она все возится с вашими книгами,

- А я ей еще принес.

Ида Ивановна покачала головой и выговорила:

- Вы нам ее совсем испортите. Подите к ней, если хотите, в ее комнату.

- Можно?

- Отчего же? Там убрано. Я одна тут; мне нельзя отойти от магазина; мамы нет дома, а; бабушка уж закатилась и спит.

Я поблагодарил и коридорчиком прошел к комнате Иды и Мани.

- Войдите, - сказала Маня, когда я второй раз постучался у ее двери.

Я застал Маню, сидевшую на окне, с которого до половины была сдвинута синяя тафтяная занавеска.