Отец-Лес   ::   Ким Анатолий

Этой вечерней минуте Степан Тураев и был обязан тем, что позднее явился на свет человеком, что Анисья стала ему матерью, а Николай Николаевич отцом, – ибо в ту минуту нестарый холостой барин вышел на крыльцо, шлёпая по доскам босыми ногами, хотел кликнуть конюха Ивана, чтобы закладывал гнедого в легковые дрожки – ехать в имение к брату Андрею, и увидел возле колодца рыжеволосую молодую бабу: как пьёт она, пригнувшись к бадье, и вода льётся через край, низвергается ей на грудь, огибает извилистой струёй эти выпирающие из сарафана холмы и далее падает на землю сверкающими крупными брызгами. "Эй, откуда ты такая, голубушка?" – приветливо окликнул Анисью молодой барин. "Княжовска… – поспешно оторвавшись от бадьи, выпрямилась, смахнула ладонью капли воды с подбородка. – Коровку ищу, барин, коровка вечор пропала, дак не нашла. Сама заблудилась, ночь ночевала в лясу". -"Ну и как вода? Нравится?" – улыбаясь и не зная, что другое сказать, спрашивал Николай Николаевич. "Вода скусная, – отвечала Анисья звонким голосом, на лёгкий крик, каким разговаривали все княжовские бабы. – Аж зубья ломит". – "Чья будешь?" – "А Евпаловых. Гурьяна Ротастого сноха. Евпалов Прошка мужик мой". – "Что-то не знаю такого". – "А он у меня в Порт-Артуре служит солдатиком". – "Дети есть?" – "Доцка одна". -"Пойдёшь ко мне кухаркой или огородницей?" – спросил Николай Николаевич, и сердце его вдруг настороженно замерло. "В кухарки бы пошла, – быстро оглянувшись вокруг и с такою же настороженностью, как и чувство сердца его, ответила барину Анисья. – С Гурьяном договаривайся".