Страница:
90 из 111
Она позвала негромко: «Леш — может, поешь, а?» — но он не слышал.
У бабы было монастырское зелье, дававшее долгую жизнь и прогонявшее худобу. Она поколебалась: она как бы оторвала от себя и вот, пошептав, с молитвой влила ему в рот глотка на два, но сонный, он кашлянул, дорогая жидкость выскочила изо рта и текла ручейком, стекала по щеке во впадину на его груди. Еще попыталась — и опять никак. Ей стало жаль зелья, и, припав, она громко втянула ртом капли из впадинки на груди вместе с воздухом — сглотнула разом.
Когда она сварила к вечеру кашу, Леша еще не проснулся, но уже начал маяться своей каждодневной дурью: вдруг просыпался в испуге. А баба как раз подбросила в костер и вернулась к шалашу.
Леша вскочил весь встрепанный:
— Не ушли еще? не ушли?.. Не отстал я?
— Не отстал! — твердо сказала она.
— Ночь?.. Утро?.. Не отстал я?
— Да день, день еще. Спи... Да вон же мужики наши — золотишко моют. А ты спи.
И, покачав головой, баба вновь вздохнула: вот несчастный...
Но через какое-то время он опять вскочил:
— Не отстал?
— А ну, ляг! наказание чертово! я тебе сейчас как по башке дам!
Баба толкнула его. Уложила. Наконец он задышал ровнее. Заснул.
Ей вновь сделалось его жаль, она зачем-то взяла и подержала его перебитые, чуящие руки — смотрела на них. Одна рука вдруг сонно развернулась, как бы раскрылась ладонью. Баба негромко вскрикнула: «Ой!..» — и выпустила.
|< Пред. 88 89 90 91 92 След. >|