Овцебык   ::   Лесков Николай Семенович

- И гуся нет? - спросил он с еще большим удивлением, когда подали зразы.

- И гуся нет, - отвечал ему хозяин, улыбаясь своей ласковой улыбкой. Завтра будет тебе и студень, и гусь, и каша с гусиным салом.

- Завтра - не сегодня.

- Ну что ж делать? А ты, верно, давно не ел гуся? Овцебык посмотрел на него пристально и с выражением какого-то удовольствия проговорил:

- А ты спроси лучше, давно ли я что-нибудь ел.

- Ну-у!

- Четвертого дня вечером калач в Севске съел.

- В Севске?

Овцебык утвердительно махнул рукой.

- А ты чего был в Севске?

- Проходом шел.

- Да где же это тебя носило?

Овцебык остановил вилку, которою таскал в рот огромные куски зраз, опять пристально посмотрел на Челновского и, не отвечая на его вопрос, сказал:

- Аль ты нынче табак нюхал?

- Как табак нюхал?

Челновский и я расхохотались странному вопросу.

- Так.

- Да говори, милый зверь!

- Что язык-то у тебя свербит нынче.

- Да как же не спросить? Ведь целый месяц пропадал.

- Пропадал? - повторил Овцебык. - Я, брат, не пропаду, а пропаду, так не задаром.

- Проповедничество нас заело! - отозвался ко мне Челновский. - "Охота смертная, а участь горькая!" На торжищах и стогнах проповедовать в наш просвещенный век не дозволяется; в попы мы не можем идти, чтобы не прикоснуться жене, аки сосуду змеину, а в монахи идти тоже что-то мешает. Но уж что именно такое тут мешает - про то не знаю.

- И хорошо, что не знаешь.