Пьесы в прозе   ::   Набоков Владимир Владимирович

Нет, мальчик мне нравится! Волосы хороши: чуть-чуть с черной курчавинкой. Есть какая-то связь между драгоценными камнями и негритянской кровью. Шекспир это почувствовал в своем "Отелло". Ну, так. (Смотрит на другой портрет.) А мадам Вагабундова чрезвычайно довольна, что пишу ее в белом платье на испанском фоне, и не понимает, какой это страшный кружевной гротеск... Все-таки, знаешь, я тебя очень прошу, Люба, раздобыть мои мячи, я не хочу, чтобы они были в бегах.

Любовь.

Это жестоко, это невыносимо, наконец. Запирай их в шкап, я тебя умоляю. Я тоже не могу, чтобы катилось по комнатам и лезло под мебель. Неужели, Алеша, ты не понимаешь, почему?

Трощейкин.

Что с тобой? Что за тон... Что за истерика...

Любовь.

Есть вещи, которые меня терзают.

Трощейкин.

Какие вещи?

Любовь.

Хотя бы эти детские мячи. Я не могу. Сегодня мамино рождение, значит, послезавтра ему было бы пять лет. Пять лет. Подумай.

Трощейкин.

А... Ну, знаешь... Ах, Люба, Люба, я тебе тысячу раз говорил, что нельзя так жить, в сослагательном наклонении. Ну -- пять, ну -- еще пять, ну -- еще... А потом было бы ему пятнадцать, он бы курил, хамил, прыщавел и заглядывал за дамские декольте.

Любовь.

Хочешь, я тебе скажу, что мне приходит иногда в голову: а что если ты феноменальный пошляк?

Трощейкин.

А ты груба, как торговка костьём.

Пауза.

(Подходя к ней.) Ну-ну, не обижайся... У меня тоже, может быть, разрывается сердце, но я умею себя сдерживать.