Пьесы в прозе   ::   Набоков Владимир Владимирович

Что за вздор. Наоборот, ты сама видела, как сегодня все заходили, интересовались, советовали...

Любовь.

Не знаю... Я следила за твоим лицом, пока мама читала свою вещицу, и мне казалось, я понимаю, о чем ты думаешь и каким ты себя чувствуешь одиноким. Мне показалось, мы даже переглянулись с тобой, как когда-то, очень давно, переглядывались. А теперь мне сдается, что я ошиблась, что ты не чувствовал ничего, а только все по кругу думал, даст ли тебе Баумгартен эти гроши на бегство.

Трощейкин.

Охота тебе мучить меня, Люба.

Любовь.

Я не хочу тебя мучить. Я хочу поговорить хоть раз с тобой серьезно.

Трощейкин.

Слава богу, а то ты как дитя относишься к опасности.

Любовь.

Нет, я не об этой опасности собираюсь говорить, а вообще о нашей жизни с тобой.

Трощейкин.

А -- нет, это -- уволь. Мне сейчас не до женских разговоров, я знаю эти разговоры, с подсчитыванием обид и подведением идиотских итогов. Меня сейчас больше интересует, почему не идет этот проклятый сыщик. Ах, Люба, да понимаешь ли ты, что мы находимся в смертельной, смертельной...

Любовь.

Перестань разводить истерику! Мне за тебя стыдно. Я всегда знала, что ты трус. Я никогда не забуду, как ты стал накрываться вот этим ковриком, когда он стрелял.

Трощейкин.

На этом коврике. Люба, была моя кровь. Ты забываешь это: я упал, я был тяжело ранен... Да, кровь! Вспомни, вспомни, мы его потом отдавали в чистку.

Любовь.

Ты всегда был трусом.