Палач   ::   Лимонов Эдуард

Иэто не только вопрос устройства в новом обществе, — продолжает Жюльет — лектор эмигрантского клуба. — Трудно вам и психологически. Вы привыкли к другому укладу жизни. Мы тут как-то разговаривали с Роджером и пришли к выводу, что мы, американцы, привыкли к тому, что мы одиноки. Да-да, куда более одиноки, чем вы, поляки. Мы имеем всегда только несколько настоящих друзей и нашу работу. Поляк же больше живет на людях, он много более общителен и коллективен. Вам здесь приходится трудно. Это общество одиночек, а вы скучаете по коллективу.

— Да, Жюльет, — поддержал ее Оскар. — Сейчас я чувствую себя особенно одиноким.

Жюльет насторожилась.

Оскар немедленно поспешил объяснить, почему он чувствует себя одиноким.

— Дело в том, что у меня был роман. Четыре года…

Жюльет сочувственно заулыбалась, и с видимым облегчением. Нет, кажется, не денег пришел просить Оскар.

— …с женщиной, которую я очень любил, — продолжал врать Оскар. — И только неделю назад мы расстались.

— О, бедный Оскар! — воскликнула Жюльет патетически, покинула место за столом и подошла к Оскару. — Бедный! — повторила она и неперетянутой костлявой рукой погладила Оскара по голове, смяв его тщательный темный кок.

— Жанет! — позвала она секретаршу.

Из соседнего помещения, благоухая крепкими духами, вышла Жанет, бывшая как бы вторым изданием миссис Мендельсон. Такого же возраста, с такой же улыбкой.