Памяти Кампанеллы   ::   Пьецух Вячеслав

Я еще немного постоял на крыльце, поглаживая волосы на затылке и думая о том, какое иногда встречается вредное старичье, как дверь вдруг широко распахнулась, и я снова увидел хозяйку дома; но вот какое дело: передо мной стояла женщина в годах, симпатичная, улыбчивая, кокетливо поджавшая губки, - одним словом, настолько не похожая на прежнюю фурию, точно она была не она.

- Вот это метаморфоза! - воскликнул я.

Видимо, хозяйке было неизвестно слово "метаморфоза", поскольку на лицо ее легла тень размышления, но когда мы вместе вошли в избу и оказались в приютной горнице, убранной главным образом салфеточками, вырезанными из бумаги, она меня, кажется, поняла и завела небольшую речь:

- Я, по совести говоря, пока с утра таблеточку не приму - прямо не человек! Мне сын присылает из Мордасова такие таблетки, навроде витаминов, которые принимаются натощак, чтобы я поддерживала свой стареющий организм. Сын у меня отличный, про свою мать не забывает, прямо золото, а не сын!

И она указала рукой на большой фотографический портрет, висевший на правой стене между пуком какой-то сушеной травки и вышивкой под стеклом: с портрета на меня посмотрел приятный молодой человек, неуловимо похожий на химика Менделеева, во всяком случае, у него было такое же, строго-одухотворенное, профессорское лицо. Это был первый гражданин города Мордасова, которого мне довелось узреть, и облик его, замечу, навевал, с одной стороны, непонятное беспокойство, а с другой стороны, беспочвенные мечты.

Потом мы с хозяйкою пили чай и закусывали яичницей на сметане, причем мой взгляд то и дело упирался в бутылку из-под вина, стоявшую на подоконнике, точно что-то значительное было в этой бутылке из-под вина.