JК
Партнеры :: Кунин Владимир Владимирович
Страница: 1 из 7---------------------------------------------
Владимир Кунин
Партнеры
Сейчас это уже никому не интересно. Сейчас упоминание о миллионах умерщвленных во Второй мировой войне, в российских лагерях и немецких печах Освенцима уместны только в печально-торжественные юбилеи этих пирровых побед над Человечеством.
Сегодня эти юбилеи более торжественны, чем печальны, и зачастую превращаются просто в некое подобие эстрады, с которой случайные и временные правители читают по бумажке печально-торжественные слова...
Другое дело, когда речь идет о конкретном человеке, сгинувшем в этом чудовищном мутном водовороте. И не в праздник, не с эстрады, а так – в будни, к слову, и без всяких торжественных ноток, просто печально. Или даже весело. Но с любовью. Самым обычным тоном – под рюмку водки. Или без.
Но у нас с этим стариком была водка. Хороший рябиновый «Яржимбьяк».
– Хотите, я вам расскажу про Аарона Кана? – спросил старик.
– А кто это? – вежливо поинтересовался я.
Старик отхлебнул «Яржимбьяк» и поднял блекло-голубые глаза:
– До войны это был мой партнер. Велофигурист. Гений цирка...
Мы сидели со стариком в Варшаве, на Краковском пшедместье, в небольшой и уютной кнайпе, пили «Яржимбьяк», и я смотрел на этого старика и пытался представить себя таким же – восьмидесятилетним, с такими же выцветшими глазами. К сожалению, мне это хорошо удавалось. Оставалось всего пятнадцать лет...
– Ну, слушайте.
Владимир Кунин
Партнеры
Сейчас это уже никому не интересно. Сейчас упоминание о миллионах умерщвленных во Второй мировой войне, в российских лагерях и немецких печах Освенцима уместны только в печально-торжественные юбилеи этих пирровых побед над Человечеством.
Сегодня эти юбилеи более торжественны, чем печальны, и зачастую превращаются просто в некое подобие эстрады, с которой случайные и временные правители читают по бумажке печально-торжественные слова...
Другое дело, когда речь идет о конкретном человеке, сгинувшем в этом чудовищном мутном водовороте. И не в праздник, не с эстрады, а так – в будни, к слову, и без всяких торжественных ноток, просто печально. Или даже весело. Но с любовью. Самым обычным тоном – под рюмку водки. Или без.
Но у нас с этим стариком была водка. Хороший рябиновый «Яржимбьяк».
– Хотите, я вам расскажу про Аарона Кана? – спросил старик.
– А кто это? – вежливо поинтересовался я.
Старик отхлебнул «Яржимбьяк» и поднял блекло-голубые глаза:
– До войны это был мой партнер. Велофигурист. Гений цирка...
Мы сидели со стариком в Варшаве, на Краковском пшедместье, в небольшой и уютной кнайпе, пили «Яржимбьяк», и я смотрел на этого старика и пытался представить себя таким же – восьмидесятилетним, с такими же выцветшими глазами. К сожалению, мне это хорошо удавалось. Оставалось всего пятнадцать лет...
– Ну, слушайте.