JК
Пассажирка :: Станюкович Константин Михайлович
Страница: 14 из 102Дозвольте хучь тишком, чтобы до шканцев не долетало и не беспокоило пассажирок. Чтобы, значит, честно, благородно, ваше благородие, — прибавил в пояснение Матвеев, любивший иногда в разговоре с начальством вворачивать деликатные слова.
На смуглом худощавом лице Архипова выражалось полное сочувствие к просьбе товарища.
— Тишком?! — переспросил старший офицер, подавляя улыбку. — Ты и тишком так орешь, что тебя за версту слышно. Глотка-то у тебя медная, у дьявола!
Боцман стыдливо заморгал глазами от этого комплимента.
— Ты пойми, Матвеев, пассажирки — дамы. При них ведь нельзя языком паскудничать, как перед матрозней.
— Точно так, ваше благородие, известно дамы! — осклабился боцман. — К этому не привычны.
— То-то и есть! Так уж вы остерегайтесь… Не осрамите… А не то командир строго взыщет, да и я не поблагодарю…
— Будем стараться, ваше благородие! — ответили разом оба боцмана подавленными голосами.
— Ступайте!
Они юркнули из каюты старшего офицера, осторожно, на цыпочках, прошли один за другим через кают-компанию и, очутившись в палубе, остановились и снова переглянулись, как два авгура, без слов понимающие друг друга.
— Ддда! — протянул Матвеев.
— Ловко! — промолвил и Архипов.
На смуглом худощавом лице Архипова выражалось полное сочувствие к просьбе товарища.
— Тишком?! — переспросил старший офицер, подавляя улыбку. — Ты и тишком так орешь, что тебя за версту слышно. Глотка-то у тебя медная, у дьявола!
Боцман стыдливо заморгал глазами от этого комплимента.
— Ты пойми, Матвеев, пассажирки — дамы. При них ведь нельзя языком паскудничать, как перед матрозней.
— Точно так, ваше благородие, известно дамы! — осклабился боцман. — К этому не привычны.
— То-то и есть! Так уж вы остерегайтесь… Не осрамите… А не то командир строго взыщет, да и я не поблагодарю…
— Будем стараться, ваше благородие! — ответили разом оба боцмана подавленными голосами.
— Ступайте!
Они юркнули из каюты старшего офицера, осторожно, на цыпочках, прошли один за другим через кают-компанию и, очутившись в палубе, остановились и снова переглянулись, как два авгура, без слов понимающие друг друга.
— Ддда! — протянул Матвеев.
— Ловко! — промолвил и Архипов.