Пелагея   ::   Абрамов Федор Александрович

Только раннею весною

Соловей пропоет...

Ее стала утешать Маня-большая:

- Давай дак не стони. Расстоналась... Вон к Описке и брат родной не зашел... В рожденье...

- Не трожь моего брата! - Тут к Анисье сразу вернулись трезвость. Она изо всей силы стукнула кулаком по столу, так, что посуда зазвенела. - Знаю тебя. Хочешь клин меж нас вбить. Не бывать этому!

- Алевтинка! Чего это она! Какая вожжа под хвост попала?

-Л ну вас! - рассердилась Алька. - Натрескались.

Одна белугой воет, другая чашки бьет.

Окончательно пришла в себя Анисья несколько позже, когда в избу вломились празднично разодетые девки в сопровождении трех военных.

Тот, у которого на плечах были золотые полоски, быстрыми блестящими глазами обежал избу, воскликнул, подмигивая Мане-большой (за хозяйку принял):

- Гуляем, тетушки?

- Маленько, товарищ... Старухи пенсионерки... - Маня.большая икнула для солидности. - Советская власть...

Крепи оборону... Правильно говорю, товарищ?

- Уполне, - в тон ей ответил офицер, затем стал со всеми здороваться за руку.

- По-нашему, товарищ, - одобрила его Маня-большая и, повернувшись к Анисье, круто распорядилась: - А ты чего глаза вылупила? Не знаешь, как гостей принимают?

Место им досталось неважное - с краю, у комода, и не на стульях с мягкой спиночкой, а на доске-скрипучей полатнице, положенной на две табуретки.

Но Пслагея и этому месту была рада.