Пелагея   ::   Абрамов Федор Александрович

- Чего лежишь? - сказала Анисья. - Вставай! Вино прокиснет.

- Все ты со своим вином. Не напилась.

- Да ведь как. В такой день насухо! - Анисья кивнула брату. - Давай, давай-подымай жену. И сам одевайся.

Павел потупился. Анисья по-свойски взялась за его брюки, висевшие на спинке кровати.

- Не тронь ты его, бога ради! - раздраженно закричала Пелагея. Человек не в здоровье-нс видишь?

- Ну тогда хоть ты пойдем.

- И я не пойду. Лежу как убитая. Еле ноги из заречья приволокла. Меня хоть золотом осыпь-не подняться. Нет, нет, спасибо, Онисья Захаровна. Спасибо на почести. Не до гостей нам сегодня.

Анисья растерялась. По круглому румяному лицу ее пошли белые пятна.

- Да что вы, господи! Самая близкая родня... Что мне люди-то скажут...

- А пущай это хоть, то и говорят, - ответила Пелагея. - Умный человек не осудит, а на глупого я вех не рассчитываю. - Затем она вдруг посмотрела па Аипсью своими сухими строгими глазами, приподнялась на руке. - Ты когда встала-то нынче? А я встала, печь затопила, траву в огороде выкосила, корову подоила, а пошла за рекуты еще кверху задницей, дым из трубы не лезет. Вот у тебя на щеках и зарево.

-- Да разве я виновата?

- А я на пекарню-то пришла, - продолжала выговаривать Пелагея, - да другую печь затопила-одно полеио в сажень длины, - да воды тридцать ведер подняла, да черного хлеба сто буханок палила, да еще семьдесят белого. А уж как я у печи-то стояла да жарилась, про то я не говорю.