Пенаты   ::   Галкина Наталья Всеволодовна

— Меня смущает, — Костомаров продолжал глядеть в стекло в дождевых каплях, на сей раз не на сирень, а вдаль, где за соснами маячил клочок залива с горизонтом, — субъективность и хаотичность подбора персоналий для эксперимента. Системность тут нужна, системность, четко разработанная программа исследований...

— Николай Федорович чрезвычайно эмоциональный человек. Вся его работа, хотя в идее есть нечто гениальное, не спорю, пропитана эмоциями. С таким наплывом чувств следует искусством заниматься, даже и не колдовством. Очевидно, в его деятельности видим мы смесь науки, искусства, чародейства — и сам он от подобной смеси в упоении, она действует, как веселящий газ. Поймите меня правильно. Я ему помогать не отказываюсь. Человеку науки не худо бы иногда остыть и поразмыслить. Отойти в сторону и глянуть на себя со стороны. Чаю зеленого хотите?

— Я зеленый не пью, у меня от него бессонница.

— Человек науки, — продолжал Гаджиев, — должен быть как минимум человеком номер пять.

— Что-что?

— Помните, я вам говорил, существует деление людей на семь категорий: человека номер один, живущего преимущественно физической жизнью, человека номер семь, достигшего максимально возможного для человеческого существа развития.

— Пожалуй, выпью вашего чая, — Костомаров наконец-то отвлекся от окна. — Очень мило, мне только номера не нравятся, как в бане бирка на щиколотке.