Пенаты   ::   Галкина Наталья Всеволодовна

Погода стояла великолепная, но августовское небо, по обыкновению, уже поменяло оттенок, показывало иную сферу, выше, холодней, беспредельней, готовилось к осени. Он сидел на песке, глядя на залив.

Улитки разместились вокруг него, он учил их образовывать окружность, ровной пока не получалось, хоть кто-то да сбивал радиус.

Бредущая вдоль воды Лара с кульком ягод в руке остановилась и глядела молча на него и на улиток. Его вдруг разобрала злость на Николая Федоровича; Лара, как ему показалось в распавшемся мгновении, настолько была не отсюда, барышня начала века, что непонятно как она вообще приспосабливается к нынешней жизни; он вспомнил рассказанную Николаем Федоровичем историю девушки, покончившей с собою после гибели жениха, о «детском способе самоубийства» о немытых ягодах то ли холерного, то ли тифозного года. Он вскочил и крикнул Ларе, чтобы она никогда, никогда, черт бы ее драл, не маячила перед ним с кульком ягод в кулачке, как привидение, как призрак, — ешь их дома, я надеюсь, ты их моешь? Или у тебя на ягодки условный рефлекс, как у павловской собачки? Лара не поняла его, по счастью, но обиделась, она растерянно глядела на него, растерянно и недоуменно, потом с удивлением и той же потерянностью на свой маленький жалкий кулечек, зажатый в тонких пальцах.