Перекресток   ::   Слепухин Юрий Григорьевич

Ониуже высохли. Было четыре часа.

Она долго сидела перед зеркалом, расчесывая волосы щеткой, пока не заблестели как шелковые. Потом достала из шифоньера белый костюм — тот самый, в котором была второго сентября. Ту самую блузочку, тот самый пояс, те самые туфли. Все, кроме цветка. Но Сережа поймет — сейчас цветов не достанешь. Где они собирались тогда отпраздновать первую годовщину — в Ленинграде?

Перед уходом она позвонила Люсе.

— Люся, — сказала она, — я у тебя прошу прощения за сегодняшнее. Извини меня, ты ведь, наверное, все понимаешь. Не сердись. Я к тебе сегодня приду, обязательно. Что? Хорошо, я передам… Да, конечно, от всех, я понимаю…

Пока она говорила, в комнату вошла мать-командирша.

— Идешь, Таня? — спросила она. — Ночевать останешься у Людмилы? Ну… Сереженьке поклон от меня, не забудь. Скажи — молиться за него буду, как за своих сынов. И за тебя пускай не болеет, мы-то здесь проживем… лишь бы их всех господь сохранил, воинов наших. Ну, ступай, не ровен час, еще опоздаешь…

Над обширным двором сортировочной станции — над лабиринтом рельсовых путей, над пакгаузами, над маневрирующими составами, над светлыми и темными платьями женщин и желтыми, цвета выгоревшей травы, гимнастерками мужчин — высоко-высоко, в величавом и непостижимом покое плыло легкое перистое облачно, уже чуть тронутое алой краской заката.

— Почему ты все смотришь на небо? — тихо спросила Таня.