Перелетный кабак   ::   Честертон Гилберт Кийт

Хотя стихи у него тоже были веселые, он прочитал их серьезнее, чем думал:

Когда еще латинский меч наш край не покорил,

Дорогу первую в стране пьянчуга проторил:

Вовсю кружил он и петлял, разгорячен пирушкой,

А вслед помещик поспешал и пастор с верным служкой…

Таким блажным, кружным путем и мы, не помню с кем,

Вдоль побережья наобум шагали в Бирмингем.

Мне Бонапарт не делал зла; помещик-тот был зол!

И все-таки с французом сражаться я пошел,

Чтоб не посмел никто спрямить-на севере ль, на юге

Дорогу нашу, славный путь английского пьянчуги.

Тот вольный путь, окольный путь, которым-вот так вид!

Мы шли под мухой в Ливерпуль по мосту через Твид.

Да, пьянство-грех, но был прощен тот первый сумасброд,

Недаром по его следам боярышник цветет.

Он песни дикие орал, он ночь проспал в кювете,

Но роза дикая над ним склонилась на рассвете…

Да будет Бог и к нам не строг, хоть шаг наш был нетверд,

Когда из Дувра через Гулль брели мы в Девонпорт.

Прогулки эти нам, друзья, уж больше не к лицу:

Негоже старцу повторять, что с рук сошло юнцу.

Но ясен взгляд, и на закат еще ведет дорога,

В тот кабачок, где тетка Смерть кивает нам с порога;

И есть о чем потолковать, и есть на что взглянуть —

Покуда приведет нас в рай окольный этот путь.

— А ты уже кончил, Хэмп? — спросил Дэлрой кабатчика, который старательно писал при свете фонаря.

— Да, — отвечал тот. — Но мне хуже, чем вам. Понимаешь, я знаю, почему дорога вьется.