Перелетный кабак   ::   Честертон Гилберт Кийт

Дверь была открыта настежь, и в зал иногда врывались случайные звуки.

По набережной, должно быть, шли два человека; один из них пел. Рабочие часто поют, возвращаясь с работы, а голос, хотя и громкий, звучал так далеко, что Джоан не слышала слов. Но она их знала. Она видела круглые, неуверенные буквы. Да, слова она знала; знала и голос.

Ношу я сердце как цветок таинственный в петлице,

Что в замке Патриков расцвел, в их родовой теплице;

Он, словно яркий орденок, к моей груди приколот,

Ему с рожденья не страшны ни засуха, ни холод;

Но мигом сердца лепестки от страсти облетели

У леди ветреной в руках, в канун Страстной недели.

Внезапно, с острой болью вспомнила она вереск и глубокую песчаную яму, слепящую на солнце. Ни слов, ни имени; только эту яму.

У ливерпульца, у того ушло сердечко в пятки

Он, аки в ад, на зовы труб плетется без оглядки;

Там трубы курят так, что он с куренья занеможет,

Там пляшут так маховики, как он сплясать не может.

А лепестки у моего мгновенно облетели

У леди ветреной в руках, в канун Страстной недели.

У тех, что в Белфасте живут, сердца судачить прытки,

Они орало возомнят орудием для пытки,

И все орут, что их луга казнили торквемады,

Но мы ведь жжем лишь сорняки, нам ихних ведьм не надо.

А лепестки у моего мгновенно облетели

У леди ветреной в руках, в канун Страстной недели.