Перелетный кабак   ::   Честертон Гилберт Кийт

Хотя там только кусок сада и полоса земли, до моря, я приказал огородить это место, и оно заросло. Анфиладу я кончаю здесь по другой причине. Идите посмотрите.

Он повел ее в башенку, и Джоан, жаждавшая прекрасного, замерла от восторга. Пять легких азиатских окон глядели на бронзу, медь и пурпур осенних парков, на павлиньи перья моря. Она не видела ни дома, ни человека, и ей казалось, что это — не издавна знакомый берег, а новый, невиданный пейзаж.

— Вы пишете сонеты? — спросил Айвивуд с непривычным для него интересом.

— Что приходит вам на память, когда вы смотрите в эти окна?

— Я знаю, о чем вы говорите, — сказала Джоан, помолчав. — «Прекрасны грозные моря…»

— Да, — сказал он. — Именно это я чувствовал. «… в краю волшебном фей»

Они помолчали снова, а пес обнюхал круглую башенку.

— Вот чего я хочу, — сказал Айвивуд тихо и взволнованно. — Здесь край дома, край света. Не ощущаете ли вы, что это — самая суть восточного искусства? Такие цвета — как облака на рассвете, как острова блаженных.

Знаете, — и он еще понизил голос, — тут я затерян и одинок, словно восточный путник, которого ищут люди. Когда я вижу, как лимонная эмаль переходит в белую, я чувствую, что я — за тысячи миль от этих мест.

— Вы правы, — сказала Джоан, с удивлением глядя на него. — И я это почувствовала.

— Это искусство, — продолжал он, как во сне, — на крыльях зари уносит нас в открытое море. Говорят, в нем нет живых существ, но мы читаем его знаки, словно иероглифы восхода и заката, украшающие край Господних одежд.