Первое второе пришествие   ::   Слаповский Алексей

При регистрации брака он сделал то, что и в похмельном сне не приснилось бы ни одному из полынских мужчин: взял фамилию жены.

Понятно, Кудерьянов лучше звучит, чем Салабонов, рассуждал какой-нибудь Вася Хреноватов или Серега Лизожоп. Но родовая фамилия есть родовая фамилия. Отказаться от нее — обидеть память предков, мужскую свою честь утратить, самой уже фамилией под бабой оказаться.

Нет, без ума Петруша, без ума — итожили все, имея в виду и его побег в неизвестные края, и дружбу с покойным психом Нихиловым, и попытки его лечить людей. Некоторые, правда, оказались вроде вылеченными, но, может, само прошло или еще как-нибудь, — случайное совпадение. Да и бабушка Ибунюшка ему, говорят, помогала, царство ей небесное, — которая, кстати, тоже будто бы у Петра лечиться пробовала, и вот померла ранней весной 91-го года. До этого восемьдесят семь лет прожила, а тут померла — не хотите ли обдумать и сделать выводы?

Поэтому никто больше к Петру на лечение не просился и не приходил, чему Петр был только рад.

Он был уверен, что утратил силу, и не хотел обманывать надежд людей.

И тому, что утратил силу, он тоже был рад.

Он, казалось, вообще всему был рад: молодой жене, расцветающей весне, работу свою в вагоноремонтных мастерских выполнял охотно, с огоньком.

И лишь загадочная смерть Ивана Захаровича наводила тень на его душу.

Он сходил на кладбище, поклонился его могилке, потом сделал металлическую ограду, покрасил серебрянкой, как положено, поставил крест.