JК
Первое второе пришествие :: Слаповский Алексей
Страница: 229 из 250 —Вам и без этого станет сейчас хорошо. — И вознес над ними руки.
— Мне не надо хорошо! — возразил Илья, убирая свою голову из-под рук. — Мне опохмелиться надо!
Но уже было поздно, уже не требовалось его организму опохмелки, он был свеж и бодр.
— Ну, бляха-муха! — восхитился Анатолий, тоже чувствовавший сильное облегчение.
Да и других коснулись невидимые волны, расходящиеся кругами от рук Петра, — всем сделалось как-то празднично, как-то ПРЕДОЩУЩАЮЩЕ, как-то... наверное, так, как бывало в детстве и никогда уж не было потом.
— Ты бы, брат, не ругался матом, — попросил Анатолия Сергий.
— Да я не ругаюсь, брат! — сердечно отозвался Анатолий. — Но если ты считаешь, что «бляха-муха» — это мат, беру свои слова обратно! Я ведь за тебя, брат... За него!.. За вас!.. Нате мои руки, рубите, все стерплю! — воскликнул Анатолий, мотнув головой, слеза оторвалась от его лица и капнула на щеку Кислейки. Кислейка посмотрел вверх, хотя они были под крышей.
— Ах, какие же мы хорошие, правда? — сказал Петр. — Как мы любим друг друга и людей, правда?
Правда! Правда! — потупились мужчины. Если бы не значительность момента, они бы бросились обниматься. Но терпели, ждали слов Петра.
Слова были: сегодня выйдем и оповестим. Дело серьезное, поэтому приведите себя в порядок. Побриться, почистить зубы, взять у Лидии утюг и выгладить одежду.
На это ушло некоторое время.
Петр поинтересовался, есть ли у кого лекарства.
— Мне не надо хорошо! — возразил Илья, убирая свою голову из-под рук. — Мне опохмелиться надо!
Но уже было поздно, уже не требовалось его организму опохмелки, он был свеж и бодр.
— Ну, бляха-муха! — восхитился Анатолий, тоже чувствовавший сильное облегчение.
Да и других коснулись невидимые волны, расходящиеся кругами от рук Петра, — всем сделалось как-то празднично, как-то ПРЕДОЩУЩАЮЩЕ, как-то... наверное, так, как бывало в детстве и никогда уж не было потом.
— Ты бы, брат, не ругался матом, — попросил Анатолия Сергий.
— Да я не ругаюсь, брат! — сердечно отозвался Анатолий. — Но если ты считаешь, что «бляха-муха» — это мат, беру свои слова обратно! Я ведь за тебя, брат... За него!.. За вас!.. Нате мои руки, рубите, все стерплю! — воскликнул Анатолий, мотнув головой, слеза оторвалась от его лица и капнула на щеку Кислейки. Кислейка посмотрел вверх, хотя они были под крышей.
— Ах, какие же мы хорошие, правда? — сказал Петр. — Как мы любим друг друга и людей, правда?
Правда! Правда! — потупились мужчины. Если бы не значительность момента, они бы бросились обниматься. Но терпели, ждали слов Петра.
Слова были: сегодня выйдем и оповестим. Дело серьезное, поэтому приведите себя в порядок. Побриться, почистить зубы, взять у Лидии утюг и выгладить одежду.
На это ушло некоторое время.
Петр поинтересовался, есть ли у кого лекарства.