Первые радости   ::   Федин Константин Александрович

— Не простоспросила. С форсом спросила. Не тебе форсить. Видишь, по городу какая молва пошла?

— Молва?

— Про тебя молва, что ты заодно с подпольщиками.

— Папа!

— Что — папа? О чем Шубниковы выспрашивали? Думаешь, мы одни знаем, что ты с кавалером гуляла, который за решётку посажен? Спасать тебя надо, пока не поздно, — спасать! Поняла?

— Поняла, — ответила Лиза, — начинаю понимать.

— С отцом разучилась говорить? Образованной стала? А куда завело образование-то? В жандармском управлении меня спрашивают: «Расскажите, чем ваша дочь интересуется». Что я скажу? Бунтовщиками интересуется? Вы с матерью, как кроты, ничего не смыслите. А вас, может, придут ночью и схватят. Тогда что?

— Да за что же схватят? — всполошилась Валерия Ивановна.

— По театрам с Извековым ходила? И пожалуйте. Разбирать не станут. Опасность самой жизни угрожает, и надо, говорю, Ли-завету спасать.

— И Шубникова вы прочите в спасители, — проговорила Лиза, точно утверждая себя в этой мысли.

Тогда Мешков прикрикнул:

— Я за тебя подумаю, кому быть спасителем!

Заложив руки за спину, он круто шагал по комнате, чуть-чуть подтанцовывая на поворотах. Открывалось чтение одной из тех нотаций, которыми зиждились устои семейной жизни, и — слава богу — Мешков ещё не выпустил кормила!

— Спасти может одно послушание, ничего больше. Как я тебя растил? В беспрекословии. Кабы ты с отцом пререкалась, ничего бы в жизни, кроме несчастья, не увидела.