Первые радости   ::   Федин Константин Александрович

Однако уклоняется ответить, для какой надобности.

На крыльце сидел Парабукин, расставив колени и положив на них локти. Он все ещё держал калач с ветчиной, общипанной с одного края, и отгонял стайку мух, суетившуюся вокруг лакомого куска. Он поднял голову. Было что-то виноватое в его взгляде снизу вверх.

— Полстаканчика не поднесёте? — попросил он.

— Ни маковой росинки, — отрезал Пастухов.

— Слышал, голубчик? — проговорил Мешков, легонько тронув набалдашником плечо Тихона. — Ступай со двора, нечего тебе тут делать, ступай, говорю я.

Парабукин грузно поднялся и по очереди оглядел всех. Наверно, Цветухин показался ему сочувственнее других, он остановил на нём взор и улыбнулся просительно, но актёр покачал головой, — нет, нельзя было ждать богатой милости от этих бессердечных людей!

— Да вы съешьте бутерброд, что вы его в руках мнёте? — сказал Цветухин.

— Это… это моё собственное дело, это как я захочу, — ответил Парабукин и, переваливаясь на согнутых коленях, шагами крючника пошёл к калитке.

Цветухин обернулся к Пастухову и потряс указательным пальцем.

— Понял?

Пастухов молча мигал на него как будто ничего не разумеющими глазами.

Мешков проводил Тихона до калитки, аккуратно закрыл её на железную щеколду и опять снял котелок, откланиваясь.

— Нет, нет, пожалуйте теперь к нам, — воскликнул Мефодий. — Да нет, уж не обессудьте, пожалуйте к бедному квартиранту раз в год.