Страница:
347 из 468
Сожалею, что старец умер без покаяния, понял? Не очистил себя перед церковью, а умер в гордыне, нечестивцем, вероотступником!
— Ну да! Нечестивец! Анафема! Гришка Отрепьев! Как бы не так! Он чище тебя! Чище всей твоей кеновии со свечками и с ладаном. Кеновия только знает, что всякое справедливое слово гонит.
— Не гонит слово, болтун, а хранит слово. То слово, которое есть бог. Тебе это не по зубам.
— Мне много что по зубам, Меркул Авдеевич. Вот когда в зубы дают, это мне не по зубам. А в рассуждениях я не меньше твоего понимаю.
— Я тебе в зубы не даю. Синяк-то не я тебе наставил.
— Надо бы! Вы дяденька осторожный, знаете, кто примет зуботычину, а кто и ответит.
— Грозишь? При свидетелях грозить мне вздумал?
Мешков осмотрелся. Вокруг стояли ночлежники, ожидая, к чему приведёт спор. Ребячье любопытство размалевало их жадными улыбками, будто они собрались перед клеткой, у которой озорник дразнит прутиком рассерженную и забавную птицу.
— Что же это он — против хозяина людей настраивает? — сказал Мешков смотрителю, застёгивая пальто на все пуговицы, словно решившись немедленно куда-то отправиться искать защиту.
— Ты… этого… ветрозвон! Прикуси язык-то, — проговорил солдат.
Ольга Ивановна загородила собой мужа.
— Молчи, Тишенька, молчи. Твоих слов не поймут. Мы с тобой бедные, бесталанные, никто к нам не снизойдёт. А вам, Меркул Авдеевич, должно быть неловко: человек больной, несчастливый, чего вы с ним не поделили?
— Толстого не поделили, — опять высокомерно ухмыльнулся Тихон.
|< Пред. 345 346 347 348 349 След. >|