Убийство в четыре хода   ::   Тотис Андраш

Что бы это значило? Недостаток его метода заключался в том, что ему самому приходилось ломать голову над этими своими условными обозначениями, а смысла отдельных каракулей иной раз так и не удавалось расшифровать. В сущности, Лелак был человеком несобранным, и делать заметки он заставлял себя именно потому, что знал: иначе он все перепутает. Однако писать ровным, красивым почерком связные, цельные фразы — на это он тоже не мог подвигнуться. Иногда он говорил, что отрывочная, бессвязная заметка — поскольку разобрать ее требуется умственное напряжение — вызывает дальнейшие ассоциации, воссоздает душевное настроение, при котором зародилась эта идея… Альбер обладал способностью убеждать, в особенности, если надо было убедить самого себя.

Итак, откуда он взялся, этот Корню? Альбер мысленно перебрал всех, кто был причастен к делу. Коллеги Даниэля Ростана, его шеф, бывшая жена, любовницы… Ага, вспомнил! Мадам Корню, приходящая прислуга. Пикантная бабенка, а муж у нее — военный. Как же это он забыл поинтересоваться у Шарля, что тот узнал о Корню. Возможно, женщина действительно приходила к Ростану лишь для того, чтобы помогать по хозяйству. Альбер припомнил перечисление обстановки кабинета — листок, исписанный округлым почерком школьницы. Еще тогда что-то показалось ему странным. В каком бишь порядке перечислялись предметы? Письменный стол — верно, он своими глазами видел его обломки, — стул, книжный стеллаж, статуэтка какого-то лысого типа — наверняка копия римской скульптуры, — два кресла, одно у рабочего стола, другое — у шахматного столика.