Петля и камень на зелёной траве   ::   Вайнер Аркадий

Мы долго ехали молча,я видел в зеркальце сзади задумавшегося Эйнгольца – у него было скорбное усталое лицо. Он сказал неожиданно:

– Меня в школе ненавидел наш классный руководитель. Он меня поймал однажды, когда я царапал бритвой парту, выволок за ухо на всеобщее обозрение и сообщил: «Сейчас ты бритвой парту режешь, завтра ты с ножом выйдешь на большую дорогу, и вырастет из тебя, наверняка, бандит, хулиган, убийца Кирова»…

Я думал, что он продолжит – как-то объяснит свое воспоминание, но он снова глухо, тяжело замолчал. Только на Серпуховке он спросил:

– А откуда ты узнал, что Ула в седьмой психбольнице?

– Неважно. Узнал…

Ах, Эйнгольц, Эйнгольц, больше всего на свете мне не хочется вспоминать, как я узнал, что Ула в седьмой психбольнице. Я кивнул на его сумки:

– Что это за бебехи?

Эйнгольц усмехнулся:

– Мой архив. Мне предложили очистить стол…

– В каком смысле?

– Меня уволили.

– Но ты же научный сотрудник? Тебя же можно уволить только по конкурсной комиссии? Через ученый совет?

– Алеша, это ты говоришь? Ты ведь не хуже меня знаешь, что у нас можно все.

У поворота к Волхонке – ЗиЛ, я перестроился в правый ряд, но не успел проскочить на стрелку светофора, потому что меня отжал бойкий наглый жигуленок, юркнувший вперед меня. Зеленая стрелка погасла, и я решил подождать – сейчас было не время глотничать с милиционерами.

– Как же ты теперь думаешь жить, Шурик?

– Не знаю. Я не думал еще.