JК
Петр Первый :: Толстой Алексей Николаевич
Страница: 185 из 204На весь собор, отрывисто, по-подлому, Петр проговорил:
— Иван не идет, я пойду… Ты иди к себе… Отдай икону… Это — не женское дело… Я не позволю…
Подняв глаза, сладко, будто не от мира сего, Софья молвила:
— Певчие, пойте великий выход…
И, спустясь, медленно пошла вдоль рядов бояр; низенькая и пышная. Петр глядел ей вслед, длинно вытянув шею. (Бояре — в платочек: смех и грех.) Иван, осторожно сходя вслед сестре, прошептал:
— Полно, Петруша, помирись ты с ней… Что ссоритесь, что делите…
12
Шакловитый, подавшись вперед на стуле, пристально глядел на Василия Васильевича. Сильвестр Медведев в малиновой шелковой рясе, осторожно беря и покусывая холеную воронова крыла бороду, тоже глядел на Голицына. В спальне на столе горела одна свеча. Страусовые перья над балдахином кровати бросали тени через весь потолок, где кони с крыльями, летучие младенцы и голоногие девки венчали героя с лицом Василия Васильевича. Сам Василий Васильевич лежал на лавке, на медвежьих шкурах. Его знобила лихорадка, подхваченная еще в крымском походе. Кутался по самый нос в беличий тулупчик, руки засунул в рукава.
— Нет, — проговорил он после долгого ожидания, — не могу я слушать эти речи… Бог дал жизнь, один бог у него и отнимет…
Шакловитый с досадой ударил себя шапкой по колену, оглянулся на Медведева.
— Иван не идет, я пойду… Ты иди к себе… Отдай икону… Это — не женское дело… Я не позволю…
Подняв глаза, сладко, будто не от мира сего, Софья молвила:
— Певчие, пойте великий выход…
И, спустясь, медленно пошла вдоль рядов бояр; низенькая и пышная. Петр глядел ей вслед, длинно вытянув шею. (Бояре — в платочек: смех и грех.) Иван, осторожно сходя вслед сестре, прошептал:
— Полно, Петруша, помирись ты с ней… Что ссоритесь, что делите…
12
Шакловитый, подавшись вперед на стуле, пристально глядел на Василия Васильевича. Сильвестр Медведев в малиновой шелковой рясе, осторожно беря и покусывая холеную воронова крыла бороду, тоже глядел на Голицына. В спальне на столе горела одна свеча. Страусовые перья над балдахином кровати бросали тени через весь потолок, где кони с крыльями, летучие младенцы и голоногие девки венчали героя с лицом Василия Васильевича. Сам Василий Васильевич лежал на лавке, на медвежьих шкурах. Его знобила лихорадка, подхваченная еще в крымском походе. Кутался по самый нос в беличий тулупчик, руки засунул в рукава.
— Нет, — проговорил он после долгого ожидания, — не могу я слушать эти речи… Бог дал жизнь, один бог у него и отнимет…
Шакловитый с досадой ударил себя шапкой по колену, оглянулся на Медведева.