Страница:
248 из 1069
Пока патриарх облачался и собирался выйти из своих покоев, вся царская семья, окружённая кучкой бояр, сбилась в страхе в одном покое, в окна которого так и ударяли неистовые крики стрельцов.
Особенно часто долетало два имени:
— Ивашку долгогривого с братьями сюды подавайте… Артемошку чернокнижника… К нам их сюды.
При этих криках Иван Нарышкин безотчётно подбирал, словно спрятать хотел свои волнистые, длинные волосы, которыми гордился как лучшим украшением.
Он, как и братья его, по примеру западных принцев, в отличие от бояр, довольно коротко носивших волосы, не стриг кудрей, и многие дети боярские переняли эту моду у Нарышкиных.
— Слышь, Кирюша, и ты, Левушка, подите сюда… И всех зовите. Андрюша, и ты с нами, — каким-то необычным для него, мягким, заботливым голосом позвал Андрея Матвеева и всех родных и двоюродных братьев Иван Нарышкин.
Привычной надменности и задора теперь не осталось ни капли у этого гордеца.
Отойдя подальше от других, он стал шептать братьям и Матвееву:
— Слышали: все про волоса про наши кричат. Ворвутся если звери эти — так сейчас и признают нас. Не срезать ли кудри поскорее?
— Э, пустое, — отмахнулся от брата Афанасий и вернулся к матери и отцу, которые молились в углу перед иконами, обливаясь слезами.
Набожный юноша опустился с ними рядом на колени и стал также творить молитву.
Пришёл наконец патриарх Иоаким с несколькими митрополитами и духовенством кремлёвским.
Чудотворный крест, литый из золота, с частицей древа Господня, блестел у него в руке.
|< Пред. 246 247 248 249 250 След. >|