Петр Великий (Том 1)   ::   Сахаров (редактор) А.

Штобы и на многие годы потом знали люди, внуки и правнуки наши: отчего настало великое побиение за дом Пресвятой Богородицы и за вас, государи; какое великое пособие оказали полки стрелецкие с солдацким Бутырским полком купно, штобы всем то было ведомо: за какие вины побиты столь многие и высокие персоны, даже царской крови близкие, — на том месте, на Красной площади, где изменников тела ныне лежат, — поставить каменный столб с надписями [81] и все действо стрелецкое, службу их верную и вины изменников начертать. И нихто да не посмеет стрельцов тех бунтовщиками либо изменниками звать. Так любо ли, товарищи?

— Любо!.. Любо!.. Столб поставить… Уж тово не миновать… Знали бы все… Столб на Пожаре… на Красной площади… Чтобы все видели… Читали бы ваши слова государские. Чтобы нас не казнили потом за вины за старые.

Софья не была предупреждена о такой затее стрельцов, вернее, Хованского с сыном, пожелавших не только оправдать зверства стрельцов, но и увековечить своё имя вместе с их именами.

Но думать было некогда.

Не умолкая звучало стрелецкое «любо…» и здесь, под сводами тронной палаты, и там, на площадях кремлёвских.

Стоило сказать — нет, кто знает, что выйдет из этого.

— Волят государи, и мы согласье даём на челобитье ваше, — сухо произнесла царевна. — Все ли теперь?

— Да, все, кажись, царевна-государыня… Челом бейте, братцы-товарищи, государям, государыням да думе всей их царской… А патриарха просите: невдолге бы и увенчал обоих государей, как искони бе [82] , венцами царскими…

— Челом бьём… Венчайте государей поскореича…

Отдали поклоны — и вышли все вместе с Хованским.

На площади снова заговорил перед стрельцами Тараруй.