JК
Петр Великий (Том 1) :: Сахаров (редактор) А.
Страница: 466 из 1069Да это святотатство!
— Подлинно, страшное святотатство, какого не было на Руси, как Русь почалась.
— Как же быть, владыко?
— Уж и не придумаю… Царь он над всею землёй, и выше его один токмо Бог… К небу возопиет обида сия храмам Божиим… Тебе ведом, я чаю, его нрав жестокий: суздальского Покровского монастыря архимандрита и священников били кнутом в Преображенском приказе за то, что убоялись незаконного деяния — постричь насильно царицу Евдокию [150] , жену его, голубицу невинную.
— Ох, слышал, слышал, владыко.
В это время из-за монастырской ограды послышался жалобный крик.
— Никак, это голос отца казначея? — прислушивался старый игумен.
— Его! Его!..
— Царь бьёт… Верно, согрубил ему отец казначей, строптивый инок.
— Бьёт… бьёт… Ох, Господи! И кричит: «Лентяи все, дармоеды! Я вас!»
— О, Господи!..
18
Царь показывал Виниусу чертежи и описания новых пушек, когда на дворе послышалось какое-то движение.
— Гонец примчал, — донеслось со двора.
Царь вскочил. В дверях стоял Орлов, страшный, исхудалый, весь в грязи, с искажённым лицом и трясущейся челюстью. Увидев царя, он крыжом упал к его ногам.
— Вели, государь, казнить гонца своего за недобрые вести! О! О!. — стонал он.
Лицо Петра было страшно, оно все судорожно дёргалось.
— Встань, Иван, — тихо, глухо сказал он.
— О Господи! Не родиться бы мне на свет Божий! — стонал Орлов.
— Встань! Говори все, — приказал царь. — Я не баба, не сомлею.
— Подлинно, страшное святотатство, какого не было на Руси, как Русь почалась.
— Как же быть, владыко?
— Уж и не придумаю… Царь он над всею землёй, и выше его один токмо Бог… К небу возопиет обида сия храмам Божиим… Тебе ведом, я чаю, его нрав жестокий: суздальского Покровского монастыря архимандрита и священников били кнутом в Преображенском приказе за то, что убоялись незаконного деяния — постричь насильно царицу Евдокию [150] , жену его, голубицу невинную.
— Ох, слышал, слышал, владыко.
В это время из-за монастырской ограды послышался жалобный крик.
— Никак, это голос отца казначея? — прислушивался старый игумен.
— Его! Его!..
— Царь бьёт… Верно, согрубил ему отец казначей, строптивый инок.
— Бьёт… бьёт… Ох, Господи! И кричит: «Лентяи все, дармоеды! Я вас!»
— О, Господи!..
18
Царь показывал Виниусу чертежи и описания новых пушек, когда на дворе послышалось какое-то движение.
— Гонец примчал, — донеслось со двора.
Царь вскочил. В дверях стоял Орлов, страшный, исхудалый, весь в грязи, с искажённым лицом и трясущейся челюстью. Увидев царя, он крыжом упал к его ногам.
— Вели, государь, казнить гонца своего за недобрые вести! О! О!. — стонал он.
Лицо Петра было страшно, оно все судорожно дёргалось.
— Встань, Иван, — тихо, глухо сказал он.
— О Господи! Не родиться бы мне на свет Божий! — стонал Орлов.
— Встань! Говори все, — приказал царь. — Я не баба, не сомлею.