JК
Петр Великий (Том 1) :: Сахаров (редактор) А.
Страница: 623 из 1069 — Елизар Демьяныч с женой моей о спорной землеи покончили на том, что ей, Федосье, владеть половиной, двумястами четьи в поле с лугами и сенными покосами, бесповоротно… Напиши, со слов отказчика.
— Ино можно и племянниково имя проставить?
— Можно… Коли он подмахнёт… Грамотей он у тебя?
— Умеет руку приложить…
— Ну и пусть… Да лесосеки пай любой на Тихой Сосне закрепи на имя его, Елизара, с племянником Алексеем и наказ один двоим дай, за рукоприкладством на памяти [224] , в царский шатёр, по нашему повытью [225] …
— А на чернила да чтоб рука не изменила… сколько, Елизар Демьяныч, накинешь? — спросил Истома.
— Из балакиревских десятку четьи, голубчик, больше не могу… Надо и парню оставить отцовского, до своей заслуги, коли сможет…
— Так и быть… а, сам знаешь, маловато… письма, братец ты мой, пропасть…
Елизар промолчал и полез в карман. Протасьев насупил брови, и голова Истомы скрылась за сукном. Александр Петрович перевернулся лицом к Елизару и подался на полавочнике назад, оставив перед собою место чистое. Елизар стал класть полудюжинами немецкие талеры, называвшиеся ефимками. Выложив восемь раз по полудюжине, он вздохнул, поклонился и показал, что кошель пуст.
— Делать нечего! — с интонациею добродушного соболезнования выговорил Протасьев, смахивая кучу талеров в кису шёлковую, на вздёржках прицепленную к углу скамьи между стойками.
— Счастливо оставаться, Елизар Демьяныч! Всё будет так, как хотела твоя милость.
— Ино можно и племянниково имя проставить?
— Можно… Коли он подмахнёт… Грамотей он у тебя?
— Умеет руку приложить…
— Ну и пусть… Да лесосеки пай любой на Тихой Сосне закрепи на имя его, Елизара, с племянником Алексеем и наказ один двоим дай, за рукоприкладством на памяти [224] , в царский шатёр, по нашему повытью [225] …
— А на чернила да чтоб рука не изменила… сколько, Елизар Демьяныч, накинешь? — спросил Истома.
— Из балакиревских десятку четьи, голубчик, больше не могу… Надо и парню оставить отцовского, до своей заслуги, коли сможет…
— Так и быть… а, сам знаешь, маловато… письма, братец ты мой, пропасть…
Елизар промолчал и полез в карман. Протасьев насупил брови, и голова Истомы скрылась за сукном. Александр Петрович перевернулся лицом к Елизару и подался на полавочнике назад, оставив перед собою место чистое. Елизар стал класть полудюжинами немецкие талеры, называвшиеся ефимками. Выложив восемь раз по полудюжине, он вздохнул, поклонился и показал, что кошель пуст.
— Делать нечего! — с интонациею добродушного соболезнования выговорил Протасьев, смахивая кучу талеров в кису шёлковую, на вздёржках прицепленную к углу скамьи между стойками.
— Счастливо оставаться, Елизар Демьяныч! Всё будет так, как хотела твоя милость.