Петр и Алексей (Христос и Антихрист - 3)   ::   Мережковский Дмитрий

Вокруг нее и на ней все было чужое, искусственное "на Версальский манир"-и фонтан, и Помона, и шпалеры, и фижмы, и роброн из розовой тафтицы с желтенькими китайскими цветочками, и прическа Расцветающая Приятность, и духи Вздохи Амура. Только сама она, со своим тихим горем и тихою песней, была простая, русская, точно такая же, как под соломенную кровлею дедовской усадьбы.

А рядом, в темных аллеях и беседках, во всех укромных уголках Летнего сада, по-прежнему слышались шепоты, поцелуи и вздохи любви. И звуки менуэта доносились, как пастушеские флейты и виольдамуры из царства Венус, томным напевом:

Покинь, Купидо, стрелы: Уже мы все не целы, Но сладко уязвленны Любовною стрелою Твоею золотою, Любви все покоренны.

В галерее, за царским столом, продолжалась беседа. Петр говорил с монахами о происхождении эллинского многобожия, недоумевая, как древние греки, "довольное имея понятие об уставах натуры и о принципиях математических, идолов своих бездушных богами называть и верить в них могли".

Михаиле Петрович Аврамов не вытерпел, сел на своего конька и пустился доказывать, что боги существуют, и что мнимые боги суть подлинные бесы.

- Ты говоришь о них так,- удивился Петр,- как будто сам их видел.

- Не я, а другие, точно, их видели, ваше величество, собственными глазами видели!- воскликнул Аврамов.