Страница:
27 из 47
— Я в этом ничего не понимаю!
И, приложив свою ладонь ко лбу, вышла из детской.
Если бы они ушли все четверо, это было бы лучше для Петровича. Но Генрих, Ирина и Петя остались в детской. Они попaдали на колени, они стали открывать другие коробки и наперебой совать ему самолет и «баумастер», абсолютно не думая о том, куда Петровичу девать свои слезы. Он не привык видеть их такими; старшие потеряли лицо, и от этого еще сильней хотелось плакать.
— Спасибо, — бормотал он, — спасибо… А где Катя?.. Спасибо…
Потом они все-таки ушли, и Петрович остался в детской один один. Ему надо было свыкнуться со своим горем… Но вот он судорожно вздохнул и утерся ладошкой. В мокрых еще глазах его мелькнул интерес к алюминиевому самолету… «Баумастер» опять же…
И тут в детскую неожиданно вошел Генрих. Петрович подумал, что он явился с новыми извинениями, и недовольно обернулся. Но Генрих пришел не извиняться — лицо его было торжественно, а руки бережно держали какой-то предметик.
— Петрович…
— Что?
— Ты сегодня молодец, — сказал Генрих, — ведешь себя как мужчина. И за это тебе вот…
В руке у Генриха была странная вещица: модель какой-то машины с трубой, отдаленно напоминавшей паровоз.
— Знаешь, что это?
Петрович отрицательно помотал головой.
— Это паровой каток. Ему, брат, столько же лет, сколько мне. Мне его в детстве подарили.
— Каток? — глаза у Петровича загорелись любопытством.
— Каток. Чтобы дороги укатывать. Он, конечно, не локомотив, зато может ездить, куда пожелаешь.
|< Пред. 25 26 27 28 29 След. >|