JК
Пилот первого класса :: Кунин Владимир Владимирович
Страница: 177 из 179Дядя Паша, конечно, ее не узнает и долго и занудливо объясняет ей, что в Хлыбово самолеты отсюда не летают, а летают только до Добрынина, а из Добрынина поезда в Москву не ходят, а ходят только из Хлыбова... И так далее.
Наконец девочка Лена говорит:
– А в Добрынино можно?
– Эт-т-то будьте любезны! – с удовольствием должен ответить дядя Паша. – Дмитрий Иванович сядет, я ему скажу, и... ажур!
– А он меня возьмет? – сыграет сомнение и неуверенность Лена.
– Я же скажу! – похвастает дядя Паша. – Меня Соломенцев завсегда послушает. Мы с ним, знаешь!.. Мы с ним кореша давние!
Вот тут девочка Лена должна проявить вежливую заинтересованность и спросить:
– А кто он?
А в это время мы с Вовкой уже будем заходить на посадку. Старик посмотрит в нашу сторону, поправит на голове фуражку, встанет со ступенек (это если он сидел на ступеньках; если он опять красил наличники, то он должен вытереть тряпкой руки) и скажет:
– Самый лучший летчик повсюду!
Подумает и наверняка слегка огорченно добавит:
– Только немного молодой...
Я заруливаю к самому домику, выключаю двигатель, надеваю старенькую кожаную курточку, которую мне подарил Сергей Николаевич, когда я стал летать командиром, и выхожу из самолета. Шикарно, правда?
Никаких объятий, поцелуйчиков, криков восторга – ничего! Все предельно вежливо, корректно и, как я где-то читал, «затаенно-радостно».
Ни Вовка, ни дядя Паша ничего не понимают – они не в курсе.
Наконец девочка Лена говорит:
– А в Добрынино можно?
– Эт-т-то будьте любезны! – с удовольствием должен ответить дядя Паша. – Дмитрий Иванович сядет, я ему скажу, и... ажур!
– А он меня возьмет? – сыграет сомнение и неуверенность Лена.
– Я же скажу! – похвастает дядя Паша. – Меня Соломенцев завсегда послушает. Мы с ним, знаешь!.. Мы с ним кореша давние!
Вот тут девочка Лена должна проявить вежливую заинтересованность и спросить:
– А кто он?
А в это время мы с Вовкой уже будем заходить на посадку. Старик посмотрит в нашу сторону, поправит на голове фуражку, встанет со ступенек (это если он сидел на ступеньках; если он опять красил наличники, то он должен вытереть тряпкой руки) и скажет:
– Самый лучший летчик повсюду!
Подумает и наверняка слегка огорченно добавит:
– Только немного молодой...
Я заруливаю к самому домику, выключаю двигатель, надеваю старенькую кожаную курточку, которую мне подарил Сергей Николаевич, когда я стал летать командиром, и выхожу из самолета. Шикарно, правда?
Никаких объятий, поцелуйчиков, криков восторга – ничего! Все предельно вежливо, корректно и, как я где-то читал, «затаенно-радостно».
Ни Вовка, ни дядя Паша ничего не понимают – они не в курсе.