Пиночет   ::   Екимов Борис

Старуха вывернулась и снова упала на колени, теперь уже перед Катериной:

- За-ради гостьи твоей дорогой прости...

Пришлось поднимать и вести старую женщину в дом. А она не хотела идти:

- За-ради Христа... За-ради детей...

Корытин молча провел ее двором, приказал:

- Иди в хату.

Из дома так никто и не вышел.

Корытин вернулся к сестре.

- Что это? - спросила Катерина. - О чем она?

- Пьяная, - коротко ответил Корытин.

- Это вижу... О чем просит? Какая дочь, дети? За что простить?

- Дочь - свинарка. Поросят с фермы украла. Поймали, наказали, - неохотно и коротко объяснил Корытин.

Сели в машину, поехали вдоль хутора.

Если для Корытина этот случай был пусть не больно приятным, но рядовым, то для сестры его - нежданное огорченье. Жалела она брата: и нынче, в такой праздник, нет ему покоя.

Двоюродная сестра отца, тетка Клава, жила, как и прежде, в старой своей хате. Когда вышли из машины, Катерина спросила о ее детях:

- Живые?

- Живые. Зовут ее. Она не идет. Говорит, пока в силах.

Поднялись по шатким ступеням крылечка, через холодный коридор прошли.

Боже, боже... Как убоги дома нашего деревенского детства, когда через долгое время, привыкнув к иному, ступишь через древний порог: ситцевая занавеска, небеленая печь, железная кровать, облупленная клеенка на столе, малые оконца, запыленная электрическая лампочка на шнуре...

- Да жалкая моя... Да как тебя не признать... И глазочки, и бровочки- все ее...