Бросок в Европу   ::   Блок Лауренс

Подумывал о том, чтобы натурализоваться, отрастить густые македонские усы, пасти стадо коз и навсегда остаться с семьей. В Македонии забывалось, что где-то есть Манхэттен и Рига.

Но одним солнечным утром пришла пора расставаться. Я посмотрел на Анналию, она - на меня, и ее глаза затуманились.

- Сегодня? - спросила она.

- Да.

- Ты должен уезжать? Время пришло?

- Пришло, моя маленькая голубка.

- Я - македонская женщина и плакать не буду.

Собирать вещи мне не пришлось. Кожаную папку я засунул между двух свитеров. Анналия подошла ко мне, мы поцеловались, постояли, обнявшись. Тодор, оставшись один на матрасике, заплакал: он был еще маленьким македонцем. Анналия подняла его, принесла мне. Я поднял его над собой, улыбнулся ему, и он перестал плакать.

- Он - хороший мальчик. Я им горжусь.

- Он приносит мне радость.

- Я благодарен тебе за его портрет. Если время от времени ты сможешь рисовать новые и посылать их мне...

- Ты их получишь.

Я уже подошел к двери, когда она спросила:

"Ты вернешься, Ивен?"

- Да. Обязательно.

- Может, у Тодора будет много братьев.

Я повернулся к ней и растворился в блеске ее глаз. Латвия, в конце концов, находилась далеко-далеко. Поэтому я вошел в домик и запер дверь. Мы уложили Тодора спать на его матрасик и провели еще один жаркий час в объятиях другу друга, прежде чем я вновь вышел из домика.

* * *

Карта, которую я рисовал на земляном полу, накрепко впечаталась мне в память.