Письма столичного друга к провинциальному жениху   ::   Гончаров Иван Александрович

Ты часто титулуешь меня то тем, то другим названием; но пойми один раз навсегда, что я не лев и не франт, хоть я и не вижу ничего позорного в значении льва и франта, так точно как и не вижу причин особенно уважать их. Если есть люди, посвящающие жизнь любви к собакам, лошадям и т. п., то чем хуже другие, избравшие назначением себе приобретать хорошие манеры, уменье порядочно одеваться, выставлять себя напоказ и проч.

Не лев и не франт я, говорю, или, пожалуй, я и то, и другое, но я, сверх этого, еще и третье, а может быть, и четвертое.

Франт и лев! Это была бы слишком мелкая и ограниченная сфера для моего самолюбия; ты помнишь мое самолюбие: тебе не раз доставалось от него. Нет, мое назначение выше, сфера обширнее. Вникни хорошенько в смысл моей претензии: я задал себе задачу быть не только человеком хорошего тона, но еще и человеком порядочным. Многие смешивают эти два понятия, но несправедливо. Ты много знаешь, знаешь, между прочим, по-гречески и по-латыни, но знаешь ли ты, что человек-то хорошего тона, и особенно человек порядочный (а не лев и франт только, не забывай этого), имеет, может быть, больше права толковать о дружбе и о любви к человечеству, нежели кто-нибудь, иногда больше даже того, кто знает по-греч... ну, ну, не сердись: будем рассуждать дельно и хладнокровно.

Я сказал, что я и франт, и лев, и человек хорошего тона, и... стремлюсь быть человеком порядочным, стремлюсь, сколько есть сил. Странным покажется тебе такое неделовое, пустое самолюбие: это оттого, что ты никогда не подумал о значении порядочного человека.