Письма в древний Китай   ::   Розендорфер Герберт

Чем ближе мы подходили, тем громче и невыносимее становился шум. Хоть я и привык передвигаться по городу без всякого страха, здесь я вынужден был крепко ухватиться за рукав господина Ши-ми. Со всех сторон на меня обрушивались визг, треск, звон, издаваемые тысячами бубенцов, барабанов и трещоток. Оказалось, это – музыка. Чтобы расслышать друг друга, нам приходилось кричать во все горло. «Что сказал бы мастер Бэй Тхо-вэнь, если бы услышал все это?» – прокричал я. «Он же был глухой!» – крикнул господин Ши-ми мне в ответ. «Да, теперь я понимаю!» – воскликнул я.

Сначала я просто ничего не видел. Когда же глаза мои привыкли к слепящему, мелькающему и вспыхивающему свету бесчисленных ламп, я разглядел огромные вертящиеся колеса и парящие в высоте качели; в них болтались большеносые, одержимые отчаянной храбростью – или, скорее, самоубийственным желанием узнать, что чувствует выпущенный из пращи камень. Кругом воняло, ибо эти увеселения, очевидно, подразумевают и возможность справлять нужду везде, где бы она ни дала о себе знать, а поскольку важнейшим из увеселений большеносые считают поглощение неограниченного количества Бо-шоу и Ма-люй, то и опорожняться им приходится часто и помногу.

Я, конечно, отказался от удовольствия поездить на гигантском колесе или болтающихся цепях.