Письма в древний Китай   ::   Розендорфер Герберт

Точнее, собрались удалиться; однако вместе, по одной лестнице, они идти не желали. Поэтому каждая стояла и дожидалась, когда уйдет другая, продолжая тем временем осыпать меня упреками: одна – на языке жителей Минхэня, другая – на нашем языке. Лишь когда я сам сделал вид, что ухожу, они унеслись прочь, заявив, что ни ту, ни другую я больше никогда не увижу.

Я запер за ними дверь и откупорил бутылку Шан-пань. Как жаль, мой милый Цзи-гу, что я не могу прихватить для тебя бутылочку этого чудесного напитка. Сумка моя не очень велика – боюсь, что, перегрузив ее, я застряну где-нибудь на полдороге. Очень, очень жаль. Тебе Шан-пань наверняка бы понравился.

Поцелуй за меня мою верную и далеко не такую ревнивую Сяо-сяо. Утешь ее и скажи, что я вернусь уже совсем скоро. Не сомневаюсь, что она все поймет правильно,

по-прежнему твой Гао-дай.



ПИСЬМО ДВАДЦАТЬ ВОСЬМОЕ

(среда , 15 декабря)

Мой дорогой Цзи-гу,

сегодня – день последнего осеннего новолуния. Большеносые, как всегда, об этом даже не вспоминают (кстати, маленькая госпожа Чжун тоже не соблюдает – или теперь я уже должен говорить: не соблюдала? – древних обычаев; она живет по обычаям большеносых). И тем не менее в городе сейчас царит большое оживление. Этот месяц для большеносых – особый, они верят, что почитаемый ими бог родился в один из последних его дней, незадолго перед Новогодним праздником.